ГЛАВА ПЯТАЯ

Вилла Калимаки стояла на мысе, густо поросшем лесом. Ее белые стены с арками были достаточно толсты, чтобы защитить от полуденного солнца Средиземноморья, а оплетенная виноградом терраса открывала чудесный вид на море, плещущее ниже лесенки в триста ступенек, которая спускалась от виллы по заросшему оливковыми деревьями холму.

Энни точно знала, что лесенка насчитывает именно триста ступенек: она и Лив еще давно их сосчитали. Они даже поспорили, выбрал ли архитектор это количество ступеней специально, или все получилось случайно. В детстве она бывала здесь так часто, что это место словно было ее вторым домом. И мама с Лив все-таки оказались правы — все здесь было пронизано спокойствием и свежестью. Этот живописный греческий остров обладал чем-то таким, что сразу заставило забыть обо всех проблемах.

Уже к концу первого дня она чувствовала себя так, словно провела здесь целый месяц.

Энни весь день купалась и загорала. Сейчас, вытянувшись в шезлонге на террасе, она сквозь густую стену из малиновой цветущей бугенвиллеи и алого гибискуса наблюдала за баркасами в море далеко внизу. Было слишком жарко, чтобы есть. Она соорудила себе легкую закуску из хлеба, брынзы, оливок и помидоров, запила все стаканом холодного сухого белого вина и отдалась удовольствию полного безделья, валяясь в шезлонге и читая триллер, который купила накануне в аэропорту.

Однако вскоре, решив, что немного физических упражнений не принесет ей ничего, кроме пользы, она медленно встала, сладко потянулась, сунула ноги в сандалеты и неспешно направилась к лесенке, бегущей вниз к пляжу.

Солнце уже опустилось к горизонту, и жара понемногу начала спадать. Аромат оливковых деревьев, смешанный с ароматом сосен и можжевельника, был хорошо знакомым ей запахом, моментально напомнившим те счастливые дни, которые она провела здесь.

Пляж оказался совершенно пустым — ведь он был доступен только для жильцов нескольких частных вилл либо для пассажиров яхты или баркаса. В течение дня, даже в самый пик пляжного сезона, на нем едва ли набиралась горсточка отдыхающих. А к вечеру он обычно снова пустел.

Влюбленная в свое одиночество, Энни спустилась к морю, села на теплый песок и стала наблюдать, как плещутся волны у чистой кромки берега. Ей нравилось быть одной. Если же захочется оказаться в компании, то попозже она поедет в таверну Димитрия и побалует себя вкусным ужином. Она знала Димитрия и его семью много лет и в его таверне была надежно защищена от возбужденной толпы "гарпунистов" — мужчин, озабоченных поиском одиноких скучающих иностранок.

Отдаленный крик за ее спиной заставил Энни резко повернуться, поначалу она не поняла, что именно слышала — крик птицы или крик ребенка. Быстрое движение среди деревьев, растущих на склоне холма, привлекло ее внимание, и, стараясь рассмотреть, что там, она наконец сообразила, что какая-то фигурка в красном несется вниз по холму.

Это была маленькая девочка, едва ли старше трех или четырех лет, поняла Энни. На девочке было короткое платьице в красную полоску, а в руках она тащила маленького темно-коричневого игрушечного медвежонка, одетого в точную уменьшенную копию такого же платьица, что и у хозяйки. Хватая ртом воздух и плача, девчушка промчалась мимо Энни и остановилась только тогда, когда выбежала на мелководье и, потеряв равновесие, резко шлепнулась в воду, отчего расплакалась еще сильнее.

Энни быстро огляделась, в любой момент ожидая увидеть кого-нибудь из взрослых, бегущего за своей малышкой. Но когда никто не появился, она осторожно зашла в воду и присела около девочки.

— Эй, привет, я могу тебе помочь? А где твои мама и папа?

Плач не прекратился, но девочка повернула свое распухшее, красное от слез личико к Энни. Темные волосы малышки были заплетены в косичку. Она была очень тоненькой, с сердцевидным личиком эльфа и огромными глазами. Что-то в ее блестящем от слез темно-карем взгляде заставило сердце Энни больно сжаться.

— Milaeisangkeka? — в надежде попробовала она, припоминая свой скудный запас греческих фраз. — Ты говоришь по-английски?

Рыдания девочки начали потихоньку утихать. Она задумчиво засунула большой палец в розовый ротик и молча уставилась на Энни с тем изучающим любопытством, которое можно наблюдать только у маленьких детей.

— Твой медвежонок совсем промок, — сказала малышке Энни. — Я не уверена, умеют ли медведи плавать. Ты не знаешь?

— Нет.

Ну, она хотя бы получила ответ на свой вопрос, подумала Энни. Девочка не была гречанкой. Вполне возможно, что английская семья сняла соседнюю виллу и позабыла присмотреть за маленькой дочуркой. Жаль, спокойного отдыха ей не видать, подумала Энни. А впрочем, она совсем не против соседей.

— Как тебя зовут?

— Зои.

— Энни Тревеллик. — Она серьезно протянула девочке руку, после короткой паузы Зои протянула свою маленькую ладошку, и они потрясли друг другу руки в официальном приветствии. — Рада с тобой познакомиться, Зои. А как зовут твоего медвежонка?

— Эмиль.

Энни взглянула на нарядное красное платьице мишки.

— Эмиль? Не Эмили?

— Его зовут Эмиль. Он мальчик.

— Понятно. Хочешь, я его подержу, пока мы будем искать маму или папу?

Зои сунула палец обратно в рот и потрясла головой. Но с трогательной доверчивостью дала Энни руку, позволила поставить себя на ноги и проследовала за девушкой на сухой песок пляжа.

Внезапно Энни услышала, что кто-то бежит к ней; повернувшись, она застыла от изумления. Неожиданный прилив радости, который она почувствовала, несказанно поразил ее. В растерянности Энни поняла, что совершенно по-дурацки счастлива видеть его.

— Джош! — Зои выкрикнула его имя, вырвала свою ручонку из ладони Энни и понеслась к нему навстречу с такой отчаянной поспешностью, что даже уронила своего драгоценного Эмиля. Пораженная Энни наблюдала, как Джош подхватил девочку и она обвила ручками его шею, спрятала личико в воротнике его белой рубашки поло и тут же снова разразилась громкими рыданиями.